Доктор сома: Знаменитый доктор Сома, сам болевший раком, принимал онкобольных в Улан-Удэ

Знаменитый доктор Сома, сам болевший раком, принимал онкобольных в Улан-Удэ

Онкологический диспансер в Улан-Удэ. Молодая девушка в очках сидит за столом. Это пациентка. Она разговаривает, отвечает на вопросы, сама что-то спрашивает.

Но внутри — как будто нет жизни. Год назад Алена узнала, что у нее рак молочной железы. Решила не ходить по врачам. Занялась самолечением. Ни к чему хорошему это не привело.

— Сначала опухоль была сантиметра четыре, — говорит Алена, не отрывая взгляда от стола. — Теперь она стала больше. Понятно, что надо лечить. Скажите, что мне делать.

Обнаружил сам узел на своей шее

Перед Аленой — индус в черном костюме и зеленой жилетке. Доктор Сомасундарам Субраманиан — легендарный врач. Он приехал в Улан-Удэ специально, чтобы принять участие в конференции «Актуальные проблемы в онкологии» и посмотреть несколько больных — сколько успеет. Во всем мире этот человек известен как «доктор Сома». Он славен не только своими достижениями в борьбе с онкологическими заболеваниями. Доктор Сома сам трижды болел раком.

Андрей Павленко — врач-онколог, сам болеющий раком — тоже собирался приехать в Улан-Удэ на конференцию «Актуальные проблемы в онкологии». Но в последний момент не смог из-за плохого самочувствия. В марте прошлого года у Павленко диагностировали рак желудка третьей степени. Андрей не опустил руки, а завел видеоблог https://cancer.takiedela.ru, где делится фотоисториями и записывает подкасты о своей жизни как пациента и врача одновременно.

— Для начала надо посмотреть весь ваш организм, — говорит индус. — Понимаете? Весь. Кости, кровь, все органы. Сделать рентген и все остальное.

Говорит доктор Сома на чистейшем русском, лишь небольшой акцент выдает в нем иностранца. В 1991 году он переехал в Россию из Украины, где учился на врача. Доучиваться парню пришлось уже в Москве — после развала Советского Союза всех иностранцев из «незалежной» отправили сюда.

Но Винница, где Сома отучился один год, оставила в нем свой след — онкологический.

— Я чернобылец ведь, — говорит мне в перерыве между пациентами индийский гость. — В Виннице делали замеры тогда, датчики зашкаливали. У трех моих однокурсников нашли рак. Я обнаружил у себя на шее узел через три года после приезда в Россию. Тогда мне удалили большую часть щитовидной железы.

Рак возвращался к Соме еще дважды. Он боролся с ним, своим примером доказывая — даже доктор может заболеть

Просто. Доверьтесь. Докторам

— Послушайте, — доктор Сома смотрит прямо в глазе Алене, у которой рак груди. — Когда вы сдадите анализы, станет ясно, что в вашем организме сейчас происходит. И вам нужно поверить врачам. В то, что они скажут.

— Я боюсь лечиться, — еле шепчет девушка.

— Конечно, боитесь, — говорит Сома. Он говорит это твердо и успокаивающе одновременно. — Лечение может стать мучением. Почти всегда у людей возникают побочные эффекты. Но мы, доктора, всегда взвешиваем «за» и «против». Многие пациенты гоняются за дорогими препаратами. Но они бывают и не нужны. Просто. Доверьтесь. Докторам.

Это одновременно прием у врача, и психологический тренинг. Доктор Сома убедителен, и я вижу, что у Алены начинает что-то меняться внутри. Страх перед больницей, прежде всего. Прием длится минут десять, а уходит с него уже другая Алена. Она все так же больна, но она уже меньше боится.

Отношусь к любому пациенту как к себе

— Доктор Сома, у вас появилось больше сочувствия, эмпатии к больным после того, как вы сами переболели раком? — спрашиваю я перед приходом очередного пациента.

— У меня папа в Индии был очень известным врачом, — отвечает мой собеседник. — Я с детства видел, как он относится к пациентам. И я не представлял, что можно поступать по-другому. Моя болезнь это только укрепила. Я отношусь к любому пациенту так, как относился бы к себе. Это очень просто. Существует огромное количество случаев, когда я не могу помочь.

Но я должен хотя бы поговорить с человеком.

Врач Андрей Павленко и его жена Анна после операции.

— Знакомы ли вы с Андреем Павленко? (Андрей — один из самых известных врачей-онкологов в России, в прошлом году у него обнаружили рак желудка. — прим. авт.)

— Андрея я знаю. Недавно мы оба были в Кремле, сидели на первом ряду вместе. Наши организации занимаются поддержкой молодых врачей. Я сказал: «Андрей, мы открыты к сотрудничеству». Павленко сейчас рассказывает о своей болезни и борьбе с ней в интернете, он завел блог. Я сторонний наблюдатель и желаю ему здоровья.

— У вас не было мысли тоже завести блог, чтобы говорить о раке?

— О нет, я говорю! Я говорю об этом целых 25 лет. Именно 25 лет назад я впервые заболел раком. Но поймите — тогда не было интернета. Информация расходилась не так быстро, как сейчас. А потом мне стало уже не до блогерства. За время своей работы в онкологии я создал серию международных организаций, которые борются с раком. При этом я остался абсолютно доступным для людей. И до конца жизни останусь таким.

Кстати

Еши Цыбиков, выдающийся врач-хирург, основатель хирургической службы Бурятии:

Я 55 лет в медицине и знаю, что онкология была всегда, и она будет. В лечении этих заболеваний главное — вовремя диагностировать. Сейчас растут возможности диагностики, в связи с этим растет и выявляемость. Также в этом деле самый главный момент — это участие населения. Нужно, чтобы люди помогли нам, врачам, и себе, в первую очередь, проявив заботу о своем здоровье. Чтобы люди были заинтересованы и вовлечены тоже — проходили профилактические осмотры.

 

Опубликован в газете «Московский комсомолец» №10 от 27 февраля 2019

Заголовок в газете: «Я отношусь к пациенту так, как относился бы к себе»

Доктор Сома — о великом академике, раке и руках хирурга | Здоровье | ЗДОРОВЬЕ

Фото: Тамара Лукьянова

  

Человек-эпоха

— На Нижегородской земле, в Лукоянове, родился человек, внёсший огромный вклад в развитие российской онкологии — выдающийся врач и организатор здравоохранения, академик Николай Николаевич Блохин. В этом году мы отмечаем столетие со дня его рождения. Знаковым явлением для онкологических служб всего мира стал Глобальный онкологический форум, посвящённый его 100-летию, состоявшийся в мае в Москве. Он стал крупнейшим международным онкологическим мероприятием на территории России за последние полвека.

 

Трудовая биография Н.Н. Блохина началась в 1935 году с должности врача-хирурга в Дивеевской центральной районной больнице,  которая сейчас носит его имя. В годы войны он работал военным хирургом, затем возглавлял ГИТО и Горьковский медицинский институт. Николай Николаевич создал крупнейший в Советском Союзе государственный медицинский центр по борьбе с раковыми заболеваниями, ныне это Российский онкологический научный центр им. Н.Н. Блохина (РОНЦ). В советское время он являлся одним из самых крупных профильных учреждений в мире. Мы были передовой страной. Даже в США процесс системной борьбы с онкозаболеваниями начался позднее, по инициативе президента Никсона, подписавшего в 1971 году Национальный противораковый акт. На тот момент доступность онкологической помощи в США была на порядок ниже, чем в СССР.

 

— Вы долгое время работали в знаменитом блохинском онкоцентре на Каширском шоссе. Вам довелось лично общаться с академиком Блохиным? 

 

— К сожалению, общаться нам не довелось. В РОНЦ им. Блохина я впервые попал в 1994 году спустя год после смерти академика, и не как врач, а как пациент. Но в этом учреждении всё настолько пронизано идеями его основателя, что я стал их активным последователем.

 

Врач ценнее томографа

— На ваш взгляд, что из практики советского времени необходимо срочно вернуть в современное российское здравоохранение, чтобы сделать борьбу с раковыми заболеваниями более эффективной?

— Одна из самых серьёзных проблем современной российской онкологии — выявление болезни на поздних стадиях, когда лечение уже малоэффективно. В связи с этим хочется вспомнить позитивный опыт всеобщей диспансеризации, проводимой в советское время. Сейчас надо вернуться к этому принципу обследования, но на качественно ином уровне, с использованием передовых достижений медицины.

 

— Вы имеете в виду программу технической модернизации здравоохранения?

 

— Сейчас очень многое делается для оснащения медучреждений, причём особое внимание уделяют диагностическим службам. Это правильно, но бывает, что аппаратура поступает, а работать на ней некому. Встречается и обратная ситуация — есть квалифицированный врач, но ему не на чем работать, и со временем его квалификация теряется. Необходим золотой баланс между наличием техники и человеческими ресурсами. Кстати, в США техническая база медучреждений обновляется регулярно, примерно раз в три-пять лет. 

 

Врачам должно быть доступно качественное оборудование, но не техника играет в медицине решающую роль. Какие бы возможности не предоставлял компьютерный томограф, результат исследования всегда будет зависеть от врача. Его глаза, его голова — гораздо более ценный инструмент диагностики, чем любой из технических приборов. Это относится и к лечению: несмотря на появление новых методов, таких как, например, кибернож, руки хирурга переоценить невозможно.

 

Онкология — понятие широкое

— Скажите, насколько доступна квалифицированная онкологическая помощь в современной России?

 

— В штатных расписаниях поликлиник есть должность врача-онколога, что, по идее, должно обеспечивать полную доступность этого вида медицинской помощи населению. Но все ли эти специалисты обладают достаточным уровнем знаний? На этот вопрос нет однозначного ответа. 

 

— Только онкологи занимаются выявлением рака?

 

— Любой врач должен уметь заподозрить наличие онкологического заболевания и направить пациента на обследования, которые требуются для подтверждения диагноза. Врач-онколог — это широкое понятие с большим количеством специальностей. Вместе, работая в команде, врачи способны оказать объём помощи, необходимый конкретному пациенту.  

— Каков путь в профессию для будущего онколога?

 

— За рубежом чтобы стать онкологом, врачу нужно досконально изучить не одну, а ряд специальностей. Во всём мире на подготовку врача по клиническим онкологическим специальностям (хирургическая онкология, химиотерапия, лучевая терапия, интервенционная радиология) уходит 6 — 7 лет. При этом на специализацию по онкологии может претендовать только доктор, уже имеющий последипломную подготовку в течение 3 — 5 лет по базовой специальности (хирургии, терапии и др.). По российским требованиям, для того чтобы врач получил «корочки» онколога, затрачивается всего один год интернатуры или два года клинической ординатуры. Молодой человек, только что окончивший институт, ни дня не проработавший в больнице, может год отучиться и прийти на самостоятельный приём в поликлинику. Допускать таких «специалистов» к пациентам нечестно ни по отношению к больным, ни по отношению к медицинскому сообществу.

 

— Как вы стали онкологом?

 

— Мне повезло, у меня была возможность пройти подготовку по общей хирургии, челюстно-лицевой хирургии, оториноларингологии, онкологии. На то, чтобы стать специалистом, у меня ушло около 10 лет. 

 

«Я победил рак»

— Вы сказали, что впервые попали в онкоцентр не в качестве врача, а в качестве больного. Были проблемы со здоровьем?

 

— Да, я в прошлом онкологический пациент, трижды оперированный. Я победил рак и сейчас помогаю пациентам справиться с этим недугом.

 

— Вы всегда так открыто об этом говорите?

 

— Люди, пережившие онкологические заболевания, не должны стесняться открыто заявлять о своём диагнозе, ведь это вселяет больным надежду на выздоровление. В России почему-то не принято говорить вслух о раке, даже врачи не всегда считают необходимым говорить пациенту о его диагнозе. Это усиливает онкофобию в обществе и приучает людей к мысли: рак неизлечим. Но большинство видов рака прекрасно поддаются лечению, важно только вовремя обратиться к врачу. Нужно в корне менять общественное отношение к этой болезни, и бороться с ней станет легче.

Тамара ЛУКЬЯНОВА

Фото автора

Смотрите также:

«Я в душе россиянин». История онколога-индийца, трижды переболевшего раком | Здоровая жизнь | Здоровье

Альма матер

В Москву он приехал в 1991-м… из Украины. «Учился в Виннице на подготовительном отделении мединститута, чтобы поступить на лечебный факультет, — говорит доктор Сома. — Но после распада Союза нам сказали: «Москвичи вас принимали? Езжайте учиться к ним или платите за учёбу». Мне там нравилось: мединститут хороший, продукты на рынке отличные — везде дефицит был в 90-е, а в Виннице всего хватало, и всё  вкусно и недорого».

Этот рынок ещё ему аукнется… Соме пришлось за 48 часов срочно выехать в Москву. В Госкомитете по высшему образованию встретил многих земляков, которых постигла та же участь из-за распада СССР. Но их не предали, распределили по вузам страны. Сома попал во 2-й мед, но вскоре перевёлся в 3-й мединститут. Учился на отлично, увлечённо. За научную работу по роли вирусов в онкологии наградили медалью РАМН — первый случай, когда её получил студент-иностранец. Уже тогда много путешествовал, ездил с докладом за рубеж. Но в 1994-м его догнало «эхо Винницы»: «Считаю себя чернобыльцем, — с иронией говорит доктор Сома. — Когда на рынке в Виннице делали замеры, датчики радиации зашкаливали. У трёх однокурсников из Индии обнаружили рак. Я сам нашёл у себя узел на шее в 1994-м. Помог преподаватель по кожным болезням, организовал консультацию в онкоцент­ре на Каширке. Мне удалили большую часть щитовидной железы и лимфоузлы с одной стороны. Оперировал профессор Вячеслав Львович Любаев».  

Больше учиться! 

Александр Мельников, «АиФ»: Почему вы поехали на учёбу в Союз? 

Сомасундарам Субраманиан: Наша семья была не бедной, но и не очень богатой. Отец — известный в Индии врач, занимался диагностикой преимущественно в онкологии. С интересом бывал у него в лаборатории, помогал даже делать препараты и иллюстрации к его докладам. Профессия врача мне нравилась. Но из-за кастовой системы в Индии я мог поступить на медицинский факультет только на северо-востоке страны — это у нас «горячая точка», и родители меня туда не отпускали. С другой стороны, я немало знал про СССР. Отец друга учился здесь и много рассказывал. Как и многие сверст­ники, я мечтал поехать сюда. 

— Почему же потом остались в России, ведь врачи в Индии получают больше, чем у нас?

— Намного больше. В Индии хирурги получают даже больше, чем в США! Когда закончил институт с отличием, нужна была ещё ординатура. И в числе первых студентов-иностранцев мне предложили её бесплатно. Так я попал в онко­центр к профессору Любаеву, который меня оперировал. В ординатуре освоил ещё несколько специальностей, нужных хирургу, оперирующему в области головы и шеи — это непростая локализация. Всё, что зарабатывал, тратил на образование, получал ещё гранты, ездил учиться в лучшие клиники мира, был в США, во многих странах Европы и Азии, учился и общался со знаменитыми специалистами. Подключил к этому коллег-друзей. Меня удивляло, что многие российские врачи мало учатся за рубежом, а на научных форумах за границей часто держатся обособленно, в сторонке. Что неправильно, всегда хотел это исправить и потом во многом для этого создал Евразийскую федерацию онкологии. Это такое братство онкологов, мы организуем обучение врачей самым современным подходам к диагностике и лечению. Привозим сюда лучших специалистов со всего мира, отправляем коллег на обучение за рубеж в знаменитые клиники и лаборатории. В 2011 году учредили именную стипендию профессора Любаева.

Вторая родина

— И всё-таки почему не уехали из России?

— Я в душе россиянин. Я простой русский врач. Меня вырастила Россия, это уже моя родина! Живу здесь большую часть жизни — 26 лет. Вот часто говорят, что здесь всё плохо. Не думаю, что в России всё делают правильно, но считаю, что недостатки преувеличивают. Коррупция? В сравнении с Индией она почти ничтожна. Думаю, после кризиса в России будет рывок. Много езжу по регионам и вижу, что происходит.

Доктора Сому действительно не застать в Москве: он много ездит по миру и России, оперирует, делится опытом. Вот уже 4 года он 1-2 раза в месяц приезжает в Дивеево и бесплатно оперирует в местной больнице тех, от кого отказываются врачи и кто не может заплатить за лечение. Показывает на смартфоне фото последнего больного: удалил ему опухоль на лице и сделал пластическую операцию, сохранив нос. «Всех денег не заработаешь, а людям помочь надо, — объясняет доктор Сома. — Два года тружусь в коммерческих клиниках, где получаю свой основной доход. Бывает, что пациент неплатёжеспособен, но операция необходима. Стараюсь договориться, чтобы мне заплатили меньше, руководство идёт навстречу. Таким подходом все довольны, пациентов много».

В 2006-м рак снова догнал Сому — в оставшейся части щитовидной железы возник рецидив опухоли, были затронуты и лимфоузлы на шее с двух сторон. Последовали тяжёлая операция и радиотерапия йодом. Но через несколько месяцев обнаружили ещё один глубокий метастаз. Его удалял тоже Любаев.

Спрашиваю, верит ли он в Бога. Оказывается, до 12 лет Сома был очень религиозен. Родители соблюдали индуистские обычаи, он им во всём помогал, много молился — по-своему, по-детски. В районе, где он жил, были храмы разных конфессий, и он молился во всех. «Но из-за поведения классного руководителя я разуверился и перестал молиться, — говорит доктор Сома. — Атеист ли я? Не знаю. Уважаю все религии, считаю, что они говорят по-разному, но об одних ценностях. А моя молитва сейчас — это моя работа».

Смотрите также:

Онколикбез: почему и за что русский доктор индийского происхождения благодарен тому, что у него был рак | 74.ru

— Родителям в конце концов, сказали, что у вас был рак?

— Хотел. И даже поехал в Индию. Но застал папу в реанимации: у него случился сердечный приступ. И, конечно, не стал говорить. Наверно, он догадывался, но не знал гистологических данных. Впервые в присутствии мамы я сказал о своём диагнозе два года назад, когда она присутствовала на пациентской сессии онкологического форума в Индии. Это произошло через 20 лет после болезни. Мои родители всегда отпускали меня на волю судьбы и верили, что я сам разберусь со своими проблемами.

— Ваш опыт как пациента помогает вам как врачу?

— Однозначно. Я счастлив, что у меня был рак. И так всегда говорю. Очень многие вещи, которые я делаю в жизни, либо странны, либо подозрительны, либо не объяснимы. Я езжу по стране, бесплатно оперирую в маленьких городах, сёлах, республиках — больных, стариков даже в сложных случаях, хотя некоторые считают, что я стал больше организатором. Много делаю таких операций, которые мало кто делает или вообще никто, много оперирую отказных пациентов. При этом я оперирую в частных клиниках и все заработанные деньги трачу на образовательные программы и гранты для молодых докторов. Никакого другого богатства, движимого и недвижимого имущества у меня нет. Меня как-то спросили, кто спонсирует мой проект (Евразийский противораковый фонд. — Прим. авт.). Ответил, что никакого олигарха нет, есть другой капитал — кадровый, который я вырастил сам. И ещё знаю, как найти полуфабрикаты, из которых можно вылепить настоящих врачей.

Рак дал мне ту силу, которая внутри у меня есть, которая просыпается, когда мне совсем тяжело. Всё равно я быстро восстанавливаюсь и иду вперёд.

— Почему вы остались в России? Думаю, в любой стране вы с лёгкостью нашли бы работу по специальности и были бы востребованы.

— Да, даже в Индии я бы зарабатывал больше. Всё просто. Я патриот России. Считаю, что советский народ до сих пор существует. И он заслуживает намного больше, чем имеет. Расскажу вам одну историю. Когда мой папа был жив, он затащил меня на общественное собрание своих друзей и попросил рассказать про Россию. Я рассказал. И один профессор-хирург, отец моей одноклассницы сказал мне: «Сом, тебе не стыдно? Мы все относимся к России прекрасно, мы все любим Россию, но когда ты будешь отдавать свой долг своей исторической родине, которая тебя вырастила, — Индии?» Вопрос очень неудобный. Надо ответить правильно и там же, сразу, не потом. Думать некогда. Я ответил: «Моя историческая родина не могла дать мне то образование, которое помогло мне стать тем, кем я стал. А Россия, которая ничем мне абсолютно не обязана, дала мне эту возможность, вырастила меня тем специалистом, каким я стал. Поэтому я начну расплачиваться с Россией, а потом обязательно расплачусь с Индией». Вот такая точка без запятой.

У нас есть канал в Telegram, где мы публикуем главные новости Челябинска и региона. Хотите первым читать наши материалы? Подписывайтесь: t.me/news_74ru.

Известный онколог «доктор Сома» рассказал о перспективах big data в лечении пациентов в России

Москва, 30 июля. Использование современных баз данных позволит значительно облегчить задачу российским онкологам и поможет не только моментально получать информацию обо всех сопутствующих диагнозах и истории болезни онкопациента, но и выявлять возможные причины возникновения злокачественных новообразований, устанавливать закономерности и использовать статистические данные в работе по профилактике онкологических заболеваний.

Основатель и директор Евразийской федерации онкологии (EAFO) и руководитель Научно-образовательного центра «Евразийская онкологическая программа «ЕАФО» Сомасундарам Субраманиан поделился с корреспондентом Федерального агентства новостей планами по созданию международной информационной системы с данными обо всех пациентах, когда-либо обращавшихся к врачам.

«Сейчас эра big data, а большие данные должны быть доступными и анализируемыми. В этом будет очень много нюансов в плане сбора персональных данных и тому подобного. Но когда мы до этого дойдем, нам не нужно будет долго искать ответы — несколькими кликами мы будем получать колоссальное количество аналитической информации», — рассказал доктор Субраманиан корреспонденту ФАН.

Сомасундарам Субраманиан, известный в России как «доктор Сома», сам трижды переболел раком — в студенческом возрасте он проживал в Виннице, которая оказалась в зоне повышенной радиации после аварии на Чернобыльской АЭС.

«Доктор Сома» родился в Индии, учился на Украине, но успешным онкологом стал именно в нашей стране. Возможные сроки создания базы данных он пока не называет — создание беспрецедентной хранилища данных предполагает очень большой объем работ. «Доктор Сома» предполагает, что свою лепту внесут молодые специалисты-онкологи, которые сегодня проходят обучение в рамках «Евразийской онкологической программы «ЕАФО».

Портреты России: Доктор Сома, обрусевший индиец

Врач-онколог Сомасундарам Субраманиан рассказал, каково быть патриотом России не по рождению, а по зову сердца

Врач-онколог Сомасундарам Субраманиан рассказал, каково быть патриотом России не по рождению, а по зову сердца.

Про Родину

Несколько лет назад на одном общественном собрании в Индии, куда меня затащил мой папа, меня спросил один его друг, тамошний профессор: «Сом, тебя родители вырастили, а ты уехал, тебя отдали чужому государству — и теперь ты говоришь, что твоя первая родина — Россия. Тебе не стыдно? Ты не ощущаешь себя предателем?». Прямо так и спросил. Сидит сто с лишним человек. Я говорю: «Мне не стыдно, я говорю сознательно и искренне. При всех проблемах российского государства — я считаю, что Россия — это моя основная родина, потому что она дала мне то образование, которое Индия мне бы не дала». Я горжусь, что я россиянин. Вот так я им и ответил.

Про СССР

Я приехал в Советский Союз в 1990 году. Меня отправили в Винницу на Украине. В августе 1991 года студенты вернулись после каникул и узнали, что Советский Союз распался. У всех нас, у студентов, забрали документы, поставили штамп в паспорта: «Убыл в город Москву на продолжение учебы».

Тысячи студентов просто отправили на произвол судьбы. Больше шансов было у тех, кто мог оплатить учебу. Россия приняла всех до последнего терпеливого студента, и всех распределили по вузам страны, даже на Дальний Восток. А я сказал, что останусь в Москве, потому что только из столицы России можно было дозвониться домой, в Индию. Я занимался в студенческом научном обществе института, даже стал заместителем председателя, ходил в какие-то кружки.

Был полнейший бардак: то мест не было на лечебном факультете, то нас снова отчисляли. Понимаете, в любом деле есть какие-то группировки, какая-то политика. Я — с юга Индии, остальные студенты — северяне, которые конфликтуют с южанами. Я ни к кому никакой ненависти не испытывал, но подсознательно понимал, что ко мне относились как к человеку второго сорта. Но получилось так, что индийские и иорданские студенты пришли и сказали: «Сом, ты должен представлять наши интересы в Минздраве». Я не сразу согласился, потом взялся за дело: ходил в Минздрав, вытаскивал посла или зама посла Индии и отстаивал наши интересы. Все получилось, мы доучились.

Про семью

Мои родители живут на юге Индии. Папа тоже врач — патоморфолог, преподавал в мединституе, был профессором, потом ушел, организовал свой диагностический центр. Мама — экономист, помогает папе в управлении семейным бизнесом. Естественно, родители очень хотели, чтобы я продолжал их дело, но я этого не очень хотел.

У меня есть две сестры, я средний. Старшая — юрист, живет в Америке, у нее муж компьютерщик. Она пока домохозяйка. Младшая — биохимик и управленец MBA, работает в американско-немецкой компании, живет в Индии.

У меня пока нет семьи. Мне 39 лет, пока нет детей. Я хотел бы, но пока все силы уходят на работу. Я отложил это в свое время из-за болезни.

Про рак

Впервые я попал в онкологическое отделение не как врач, а как пациент в 1994 году. Дважды оперировался. В 2006 году потерял голос. Полгода вообще не говорил, потом еще полгода плохо говорил. В это время я и решил, что пока я жив, я должен что-то делать, чтобы изменить ситуацию.

Про национализм

Когда человек приходит лечиться — это один из моментов, когда пропадает чувство национальности в принципе. Когда человеку нужна помощь, ему все равно, кто его врач: индиец, осетин, русский, американец или англичанин. Человеку становится безразлично. Человек ждет помощи. Я считаю, что так же в любом деле — национальность не важна. Национальности возникли за счет эволюции человечества за миллионы лет. Люди столько не живут.

Про российский менталитет

Есть такое понятие как менталитет. Его не изменишь. На всё хотят какие-то приказы. Извините, у нас давно отменили крепостное право, а мы до сих пор хотим какие-то приказы. Мы сами хотим свободы, хотим свободно мыслить, но ждем приказа, чтобы провести то или иное мероприятие.

Привезти в Россию специалистов не так-то просто. Одни едут ради прикола, а многие боятся ездить в Россию до сих пор. Наши научные мероприятия отличаются от тех, что проводятся в мире, потому что мы боимся нормально общаться. Когда общаешься с российскими специалистами, они становятся в позу: «Как это так? Кто-то будет нас учить?». Я считаю, что надо разговаривать на равных.

Про демократию

Мы имеем ту власть, которую мы заслуживаем. Я не осуждаю тех, которые выходят на улицу, и одновременно я не столько осуждаю власть, сколько осуждают они. У меня другая позиция. Это не лирика. Я на собственном опыте говорю. Я не скажу, что ничего не получится у тех, кто митингует на Болотной. Я считаю, что должны выходить — это элемент демократического общества. Но не факт, что я бы сам вышел. У меня другие принципы: я считаю, что мы живем один раз и мы имеем достаточное количество мудрых и адекватных людей в той власти, которую мы критикуем. Я считаю, что можно среди них найти нормальных людей, с которыми можно сотрудничать и что-то делать сегодня, а не через 15-20 лет, когда уже будет поздно пить боржоми.

Я помню в Индии, когда я был ребенком, тоже были нехорошие депутаты, один министр совсем распоясался. Народ окружил его и прямо с машиной выкинул в яму. Я не говорю, что мы так же должны делать. Хотя это тоже элемент демократии. Просто не все элементы демократии нам нужны. Нельзя говорить, что партия распоясалась. В каждой партии есть адекватные люди. Они тоже не боги, не могут знать все проблемы в такой огромной стране. Слава богу, есть такие инструменты как Общественная палата. Я там бываю часто — борюсь с потреблением табака.

Про взятки

Медикам плохо платят, поэтому многие из них в лучшем случае принимают благодарность, а в худшем — взятку. Мне говорят: «Доктор Сома, что Вам принести, сколько заплатить?». Я отвечаю: «Давайте так: мы Вам все сделаем, а после выписки Вы решите. Я приму любую благодарность, но постфактум». Таким подходом 90% врачей не пользуется. Я знаю, что из-за того, что я так говорю, многие пациенты скажут «спасибо» и уйдут, другие даже «спасибо» не скажут, всякие есть. Я не позволю себе, чтобы качество моей помощи отличалось — хоть от Путина пациент пришел, хоть с улицы. Многие несут мне какие-то бутылки. А я не пью и не пил никогда, хоть я и российский хирург.

Про звания

В России я никакой не профессор, но за рубежом имею статус профессора официально. В российской системе не защищал диссертации, потом получил 4 специальности через несколько ординатур: объединенная хирургия-онкология — 6 лет, челюстно-лицевая хирургия — еще 3 года, и лор-болезни. Я считаю, что все эти специальности нужны, можно все это пройти, чтоб стать хирургом головы и шеи. Без этого несерьезно. Я практикующий хирург. Но последние три года больше занят организаторскими делами. Скоро буду опять оперировать.

Про справедливость

Есть только одна безусловная справедливость в нашей жизни — у нас у всех есть только 24 часа в сутки на все. Приходится использовать это рационально. Больше справедливости в мире нет.

Автор текста: Александра Суперека

хирург-онколог НМИЦ онкологии им. Н. Блохина Игорь Гельфанд — Москвич Mag

Я очень горжусь тем, что я врач, хирург ведущего в России и на территории бывшего СССР отделения опухолей головы и шеи, где помогают людям с таким заболеванием, и работаю под руководством известного не только у нас, но и в Восточной Европе хирурга — Али Мурадовича Мудунова.

За восемь лет работы в онкологическом центре им. Н. Н. Блохина через мои руки прошли сотни пациентов — люди из разных регионов России и других стран. Наш центр действительно универсальный: здесь собраны специалисты всех направлений — химиотерапевты, лучевые терапевты, хирурги всех локализаций. Мы работаем вместе, решаем все коллегиально, используем самые современные протоколы. В общем, как лечат в Америке, в Израиле, в Европе, так же лечат на 23-м этаже онкоцентра.

Мне 34 года, я из Архангельска. Мой отец — реаниматолог-анестезиолог, мы с сестрой, а она невролог, пошли по его стопам. В 2008 году я окончил Северный государственный медицинский университет — очень хороший вуз. Тогда там работал старый состав преподавателей еще советской закалки, а ректором был Павел Иванович Сидоров — медик, известный ученый. При нем у нас было все, что нужно для обучения — хорошее общежитие, лучшие практикумы. Спрашивали очень строго, тогда казалось — чересчур. Но я бы сейчас строже спрашивал. Не помню такой субботы, чтобы мы ее не проводили в морфокорпусе, не изучали анатомию. Нам всем, кто учился, выпускался в то время, очень повезло, тогда не было гонки за количеством, преподаватели требовали качества и все были абсолютно честными людьми.

В 2009 году я поступил в интернатуру по общей хирургии — для хирурга это обязательно, и быстро понял, что общим хирургом я точно не буду. Дежурные хирурги ночью совсем не спят, они всю ночь оперируют-оперируют, а потом еще днем. Времени не остается вообще ни на что — ни на семью, ни на науку. Они умирают в пятьдесят. И мне операции на брюшной полости не очень понравились. Я год походил по всем хирургическим локализациям и понял, что хирургия головы и шеи мне нравится больше всего — она такая компактная, все находится рядом. Так совпало, что я стал подрабатывать в клинике пластической хирургии, и она мне окончательно запала в душу. В клинике я ассистировал знакомому профессору кафедры челюстно-лицевой хирургии, как-то подошел к нему и сказал: «Хочу к вам в ординатуру». И поступил.

Два года учился в ординатуре, работал в клинике в Архангельске, мне все нравилось. На тот момент моя сестра уже несколько лет работала в Израиле врачом — она уехала в 2002 году, по специальной программе, подтвердила там свой диплом, получила сертификат. Когда я окончил ординатуру, подумал: «А почему бы не поехать в Израиль, там сестра». К тому же когда я еще стану этим пластическим хирургом? Много лет пройдет. Со всех сторон мне зарубежные перспективы казались лучше. Я заплатил часть денег — долларов сто, стал готовить документы и тут познакомился с ребятами из Блохина, приехавшими на конгресс, посвященный онкологии. Его организовывал наш архангельский онкодиспансер, а участники были в основном из Герцена и Блохина. Врачи центра показали, какие они делают операции. Я увидел, как у них все четко получается, как красиво они оперируют. Руки настолько хорошо поставлены — смотреть одно удовольствие. Я пообщался с доктором Сома — он представлял Блохина на конференции, узнал про ординатуру, потом почитал про центр, и он поразил меня масштабом — как всероссийский он сосредоточил в себе огромный опыт, столько видных ученых, через него проходит такой поток больных. Я подумал: «Дай-ка попробую сюда поступить в ординатуру по онкологии, поучусь. Если что-то не заладится, то собрать вещи и уехать в Израиль я всегда смогу». Поучился, понравилось. Остался и не жалею.

Москва меня встретила прекрасно. Каждый день в 5 утра встаю и в 9 вечера ухожу с работы. Вот и вся Москва. Я приехал сюда в 2011 году и за все это время один или два раза погулял по центру, по музеям, один-два раза был в театре. Когда оканчивал аспирантуру, встретил здесь жену.

Конечно, работая в таком центре, не сделать научную работу — это неправильно. Два года ординатуры, потом я поступил в аспирантуру, за три года написал диссертацию. И нам удалось ее защитить. Почему я говорю «нам»: потому что мне помогали все отделения, участвовавшие в работе, все наше отделение, лучевая терапия. Мы разработали тактику лечения рака полости рта и языка на ранней стадии — расписали, как это нужно делать, с чего начинать, доказали это. Разработали показатели для дополнительных операций на шее.

Честно, я думаю, проделать такую работу в каком-то другом центре в России было бы невозможно, потому что нигде больше не видел такого количества специалистов всех профилей, которые сложились в единый коллектив. Здесь есть все люди, которые могут дать тебе тот объем информации, который необходим для постановки диагноза, выбора правильной тактики лечения, для разработки новых методов. В ординатуре нам читали прекрасные лекции, но что еще важнее — авторы, известные не только в России, но и во всем мире, здесь работают, ты всегда можешь взять диссертацию, монографию, прочесть, сделать выводы, можешь подойти и задать любой вопрос. Вообще без проблем.

Оперировать на лице, шее волнительно, конечно, и, если говорить об онкологии, сложно. Любая хирургия сложная, а здесь все еще и очень компактно.

Самую первую операцию, на которой присутствовал, помню отлично. Дело было в госпитале у отца, еще в интернатуре. Я напросился на аппендэктомию — удаляли аппендицит солдату. Меня взяли. Я постоял пять минут и в обморок упал. Сейчас я оперирую примерно 30 часов в неделю — и ассистирую, и сам провожу операции. Самая сложная операция, на которой я ассистировал — это удаление опухоли в основании черепа. Во-первых, физически тяжело, потому что ты 11 часов стоишь, во-вторых, такие операции требуют максимальной концентрации — ассистент помогает оперирующему врачу качественно выполнить свою работу. Работаем без лишних слов.

Самая сложная операция из тех, которые я провел сам — сегментарная резекция полости рта и языка. Если просто — удаление части языка, дна полости рта, сегмента нижней челюсти и всей клетчатки шеи со стороны поражения метастазами. Сейчас мы эти участки ткани, например на шее, можем заменить. Для этого на груди выкраивается лоскут с включением большой грудной мышцы и пересаживается в зону дефекта.

Язык мы тоже можем сформировать новый — лучевым лоскутом, ткани дна полости рта — восстановить трансплантатом с малой берцовой кости. Такие операции считаются сложными. И делаются они в России.

Люди везде одинаковы, и болеют они одинаково. Есть, конечно, протоколы лечения российские и зарубежные. Америка, безусловно, номер один в области онкологических исследований, борьбы с раком. Там на эти цели выделяется 8% ВВП. Но наши протоколы максимально приближены друг к другу, потому что все работы, которые защищаются сегодня у нас, основаны на общемировых исследованиях. Мы читаем зарубежные статьи, рекомендации и стремимся лечить так, как принято во всем мире, с наилучшей доказанной эффективностью. Если у тебя есть мнение и у коллеги тоже, но оно другое, вы открываете стандарт лечения рака NCCN и смотрите рекомендации. Поэтому к нам в центр приезжают пациенты и из Америки, и из Германии.

Что касается новейших исследований, то мы говорим прежде всего о разработке новых препаратов для иммунотерапии онкологических заболеваний. За открытия в этой области двое ученых — японец Тасуку Хондзё и американец Джеймс Эллисон — в 2018 году получили Нобелевские премии. Иммунотерапия — перспективное направление, но эти исследования очень дороги, и, чтобы изобрести что-то прорывное, нужны вложения международных корпораций, а не только одной страны.

Статистика по раку головы и шеи между тем обнадеживает. Есть такое понятие — пятилетняя выживаемость, то есть пациент после операции и прохождения курса лечения живет больше пяти лет. Сначала этот показатель был 50%, потом 60%, а недавно посчитали — 80%! Есть случаи полного излечения. Все зависит от того, насколько рано вы обратились и насколько в правильные руки попали.

А увидеть вовремя — задача первичного звена. Стоматологи очень часто пропускают — любят наблюдать, лечить, ведь деньги капают, пока опухоль не вырастет в размерах. У меня были такие случаи. У многих коллег, к сожалению, отсутствует так называемая онкологическая настороженность, то есть они не могут понять, что тут помимо их заболевания может быть другое. Поэтому, пожалуйста, не пренебрегайте обследованиями после 40 лет: для женщин — маммография, гинекологическое УЗИ, для мужчин — УЗИ простаты. Я сделал.

Мне доводилось говорить человеку, что у него рак. Делать это нужно честно. Человек должен знать правду о своем здоровье. Другой вопрос, как сказать. Спокойно, настроить на лечение. Большинство людей реагируют так же спокойно, спрашивают, что делать. Лечиться, конечно. Надо помочь человеку — найти правильный протокол, сделать операцию, если нужно, помочь ему получить лечение быстрее, чтобы он не ходил по инстанциям, не просил эти бумажки. Лечащий врач может на это повлиять.

С пациентами из регионов, которые прошли курс у нас, а потом уехали домой, я поддерживаю связь — через почту, WhatsApp, они результаты анализов присылают, вопросы задают. Лечащие врачи в регионах обычно сами звонят, я им объясняю, как и что делать. Бывает, диалог не сразу складывается, здесь не надо говорить, мол, ты дурак: «Да, вы все правильно делаете, но у нас вот такая точка зрения… » — и убедить не в том, что он не прав, а в том, что мы правы. Говорю: и так жизнь тяжелая, не надо ее человеку усложнять. Понимают.

Врачу от пациента ничего не надо. Единственное, он должен нас слушаться, а не читать в интернете ерунду всякую. Понятно, что онкологические больные боятся, бросаются на любой препарат, если им скажут, что он лечит. Тут надо по-доброму объяснить, что есть доказательная медицина, которая говорит, что вот эти препараты или такой-то метод лечения работают у стольких-то процентов больных. Здесь нет чудес, есть грамотное лечение.

Еще очень важен настрой человека на то, что он все преодолеет. Пока он есть — все идет нормально, если он пропадает — человек резко начинает сдавать. Если пациент получает химиотерапию, мы его предупреждаем, что будут осложнения, будет тошнить, поэтому химия сопровождается поддерживающими капельницами. Когда человек хочет жить, включаются резервы — он будет переносить любую химию без нытья. Это только в кино бывает: главный герой узнает, что у него рак, но в больницу не ложится, а едет к морю и живет от души на все оставшиеся деньги. Я еще не встречал человека, который в ответ на диагноз сказал бы: «Да ну вашу больницу, я пошел». Лечатся все, потому что хотят жить, у всех семьи, дети, ответственность.

Семья — это то место, где беру ресурс лично я. Жена моя, слава богу, не врач, она управленец и еще инструктор по йоге. Мы вместе занимаемся йогой, ходим по магазинам, и это почти все, потому что времени свободного практически нет. Нас очень сближает дочь — ей три года. Когда я вечером прихожу, мы все вместе лежим на кровати, дочка рассказывает, как она в садике день провела, чем занималась, интересно. Если в семье все хорошо, то и на работе все будет нормально. Ты будешь везде успевать, сможешь оперировать. Когда мы встречались, жена привыкала к тому, что я никогда не выключаю телефон, что могут позвонить в 4 утра, что в субботу в 7 утра я могу уехать на работу. Мы договорились, что это работа и по-другому быть не может.

Что касается планов на будущее, то это, конечно, защита докторской диссертации. Я апробировал метод исследования, которое мы проводим совместно с Каролинским университетом в Швеции — изучаем микрометастазы на первой стадии рака. Это должно нам дать понимание, как правильно лечить рак на совсем ранних стадиях.

Стать героем рубрики «Почему вы должны меня знать» можно, отправив письмо со своей историей на [email protected]

Фото: Александр Лепешкин

клиник — Медицинский центр Сома

Выберите место рядом с вами

Наши поставщики медицинских услуг доступны 24 часа в сутки, пожалуйста, позвоните в ближайшее место.

Педиатрия взрослые люди

Детский медицинский центр Сома

Педиатрия — Палм-Спрингс

Дополнительная информация

Педиатрия — Уэст-Палм-Бич

Дополнительная информация

Педиатрия — Дикси Шоссе

Дополнительная информация

Педиатрия — Лейк-Уэрт

Дополнительная информация

Педиатрия — Флорида Манго

Дополнительная информация

Педиатрия — Военная тропа

Дополнительная информация

Педиатрия — Веллингтон

Дополнительная информация

Педиатрия — Greenacres

Дополнительная информация

Педиатрия — Паломино

Дополнительная информация

Педиатрия — Орландо

Дополнительная информация

Педиатрия — Окленд Парк

Дополнительная информация

Педиатрия — Port St.Люси

Дополнительная информация

Педиатрия — Бока-Ратон

Дополнительная информация

Взрослые Сома Медицинский центр

Взрослые — Уэст-Палм-Бич

Дополнительная информация

Взрослые — Лейк-Уэрт

Дополнительная информация

Взрослые — Дикси шоссе

Дополнительная информация

сома Брахманандам | Гора Синай

Сома Брахманандам, доктор медицины, магистр здравоохранения, доцент кафедры хирургии в Медицинской школе Икана и медицинский директор отдела качества и безопасности пациентов сосудистой хирургии в Mount Sinai Queens.Она сертифицирована в области общей и сосудистой хирургии, специализируется на хирургических и эндоваскулярных подходах к артериальным и венозным заболеваниям, включая: заболевание периферических сосудов, аневризмы аорты, заболевание сонной артерии, окклюзионное заболевание брыжейки, доступ для диализа, венозный тромбоз и варикозное расширение вен. Доктор Брахманандам получила медицинскую степень в Медицинской школе Университета Брауна. Она прошла ординатуру по общей хирургии в Мемориальном медицинском центре Массачусетского университета.За это время она получила степень магистра общественного здравоохранения в области эпидемиологии и биостатистики Гарвардской школы общественного здравоохранения. Затем она получила стипендию по сосудистой хирургии от Cleveland Clinic Foundation. Она выступала на нескольких национальных медицинских конференциях, в том числе на Ежегодном собрании Общества сосудистой хирургии, Общества сосудистой хирургии Новой Англии и Общества сосудистой хирургии Среднего Запада, а также опубликовала несколько статей в Журнале сосудистой хирургии.Она является членом Общества сосудистой хирургии и Южно-азиатского общества сосудов Америки.

Сертификаты

Am Board of Surgery (Sub: General Vascular Surg)
Американский совет хирургии

Клинический фокус

• Аневризма (неаортальная)
• Аневризма аорты
• Тромб
• Каротидная хирургия
• Язвы стопы
• Боль в ногах при ходьбе / Заболевание периферических сосудов
• Лимфедема
• Сужение кишечных артерий
• Сосудистая хирургия
• Тромбоз / воспаление вен

Образование

Бакалавр гуманитарных наук, докторская степень, Университет Брауна

Доктор медицины, Медицинский факультет Университета Брауна

Магистр, Школа общественного здравоохранения Гарвардского университета

Стипендия по исследованию сосудов и эндоскопии, Бригамская и женская больница, Центр хирургии общественного здравоохранения, Гарвардский университет

Стажер и резидент, Медицинский центр Массачусетского университета

Сотрудник по сосудистой хирургии, научный сотрудник, Фонд клиники Кливленда, Клиника Кливленда Медицинский колледж Лернера

Резидентура, Общая хирургия,
Медицинский центр Массачусетского университета

Стипендия по сосудистой хирургии
Фонд кливлендской клиники

Языки

Английский, Индийский (хинди)

Дэвид Б.

Сома, доктор медицины — врачи и медицинский персонал

У этого контента нет английской версии.

У этого контента нет арабской версии.

1. Специалист по детской спортивной медицине
2. Педиатр
3. Специалист по спортивной медицине

Местоположение

1. Рочестер, Миннесота

Вылеченные состояния

Интересы

• Педиатрия, спортивная медицина
• Сотрясение мозга, связанное со спортом
• Травмы, вызванные перенапряжением у молодых спортсменов
• Общие медицинские вопросы, связанные с занятиями спортом
• Здоровье подростков

Отделений клиники Мэйо

Образование

1. 2013

   Научный сотрудник — первичная педиатрическая спортивная медицина Детская больница Колорад, Университет Колорадо

2. 2012

   Главный ординатор — Педиатрия Школа последипломного медицинского образования Майо, Медицинский колледж Майо

3. 2011

   Постоянная школа — педиатрия Высшее медицинское образование, Медицинский колледж Mayo Clinic

4. 2008

   MD Медицинский факультет Крейтонского университета

5. 2004

   Бакалавр биологииJohn’s University

Показать еще образование

Деятельность и награды

Сертификаты

1. 2014

   Спортивная медицина Американский совет по педиатрии

2. 2011

   Педиатрия Американский совет по педиатрии

Награды и награды

1. 2020

   Награда за выдающееся профессиональное развитие

2. Школы непрерывного профессионального развития 5 Mayo Clinic 2017

   Награда за лучший факультет Кафедра педиатрической и подростковой медицины

3. 2016

   Лекция по программе ординатуры для детей и подростков в Рочестере, программы в Рочестере, Школа последипломного медицинского образования Мэйо

4. 2016

   Лекция о второй четверти премии для подростков и подростков Программа стажировки по медицине, Программы в Рочестере, Школа последипломного медицинского образования Мэйо

5. 2014

   Премия Mayo Fellows Association «Учитель года» Педиатрия и дополнительные специальности

6. 2012

   1-е место — Denver Sports Medicine R esearch Symposium Детская больница Колорадо, Университет Колорадо

7. 2011

   Джеймс У. Премия ДюШейна за выдающиеся достижения в области медицинского образования Кафедра педиатрической и подростковой медицины, Школа последипломного медицинского образования Мэйо, Медицинский и научный колледж Мэйо

8. 2011

   Премия Гуннара Б. Стиклера за выдающиеся достижения в области ухода за пациентами Кафедра педиатрической и подростковой медицины школы Мэйо диплом о высшем медицинском образовании, Медицинский и научный колледж Mayo Clinic

9. 2004

   Cum LaudeSt. John’s University

10. 2003

    Капитан футбольной команды / дивизиона национального чемпионата IIISt.John’s University

Показать больше наград и наград

Членство в профессиональных кругах

1. 2012 — настоящее время

   Член Американский колледж спортивной медицины

2. 2012 — настоящее время

   Член Американское медицинское общество спортивной медицины

3. 2011 — 2012

   Член Комитет по последипломному образованию, Департамент педиатрической и подростковой медицины

4. 2011 — 2012

   Член Резидентского образовательного комитета, Департамент детской и подростковой медицины

5. 2011 — 2012

   Соруководитель РН / MD педиатрической рабочей группы, Департамент детской и подростковой медицины

6. 2011 — 2012

   Член Совета по содержанию знаний — Детская и подростковая медицина, AskMayoExpert

7. 2008 — 2010

   Представитель Педиатрической рабочей группы RN / MD, Департамент педиатрической и подростковой медицины

8. 2008 — настоящее время

   Член Американская академия педиатрии

9. 2006 — 2008 900 04 Сопредседатель педиатрической группы по интересам (П.IG), Медицинский факультет Университета Крейтона

10. 2005 — 2008

    Рецензент / Эксперт Wellness Chronicle, Медицинский факультет Университета Крейтон

11. 2004 — 2008

    Избранный председатель, Медицинский факультет Университета Крейтон

12. 2004 — 2008

    Член Принимающий комитет, Медицинский факультет Университета Крейтон

13. 2004 — 2006

    Член Педиатрической группы по интересам (PIG), Медицинский факультет Университета Крейтон

Показать больше профессиональных членов

Публикации

Исследовательская деятельность

. sidebar { дисплей: нет; } } ]]>

Soma S. Jyothula — врачи UT, Хьюстон, врач-кардиолог по тяжелой сердечной недостаточности и трансплантологии, врачи UT

Образование / обучение

Медицинская школа
Всеиндийский институт медицинских наук, 2001 г.

Резиденция
Медицинский колледж Дрексельского университета, 2006 г.

Стипендия
Медицинский колледж Бейлора, 2010 г.

---

Др.Сома Джиотула является сертифицированным специалистом по внутренним болезням, легочной медицине и реанимации и занимается медициной с 2006 года. Его клинические интересы включают трансплантацию легких, интерстициальную болезнь легких, ХОБЛ, легочную гипертензию и интервенционную пульмонологию.

Практическая философия доктора Джотулы заключается в предоставлении высококачественной, комплексной и инновационной помощи пациентам с хроническими заболеваниями легких. Он верит в индивидуальный подход к управлению медицинскими потребностями каждого пациента.

Доктор Джиотула — медицинский директор Центра трансплантации легких в Медицинском центре Мемориала Херманна в Техасе и доцент Медицинской школы Макговерна в Центре медицинских наук Техасского университета в Хьюстоне (UTHealth). Он является членом Американского колледжа грудных врачей, Американского торакального общества, Американского общества трансплантологии и Международного общества трансплантации сердца и легких.

Житель Музейного района Хьюстона, доктор.У Джотулы двое детей. В свободное время он увлекается стрельбой по глине, бегом и мечтает стать писателем.

Профиль врача | UC Health

Профиль врача | UC Health

Кафедра

Неврология и реабилитационная медицина

• Клифтон

  • UC Health Barrett Cancer Center

    234 Goodman Street
    Area D
    Cincinnati, Ohio 45219
    Телефон: 513-584-3200
    Карта и направления

Медицинская школа

• Кембриджский университет — Кембридж, Великобритания

Резиденция

Стипендия

Высшее образование

• Кембриджский университет — Кембридж, Великобритания

Бакалавриат

• Уэльский университет — Кардифф, Великобритания

Сертификаты совета

Американский совет психиатрии и неврологии

Кафедра

Неврология и реабилитационная медицина

• Клифтон

  • UC Health Barrett Cancer Center

    234 Goodman Street
    Area D
    Cincinnati, Ohio 45219
    Телефон: 513-584-3200
    Карта и направления

Медицинская школа

• Кембриджский университет — Кембридж, Великобритания

Резиденция

Стипендия

Высшее образование

• Кембриджский университет — Кембридж, Великобритания

Бакалавриат

• Уэльский университет — Кардифф, Великобритания

Сертификаты совета

Американский совет психиатрии и неврологии

Щелкните здесь, чтобы узнать о наших последних обновлениях COVID-19, включая информацию о вакцинах, ограничениях для посетителей, тестировании и многом другом.

Soma Susan Johnkutty, MD — UNC Health

Есть ли у вас какие-либо из следующих симптомов со стороны верхних дыхательных путей или гриппа, которые появились или усиливаются: кашель, одышка, потеря вкуса / запаха, боль в горле, насморк, лихорадка или ощущение лихорадки, повторяющаяся дрожь с ознобом, мышечная боль? боль, головная боль, усталость, рвота или диарея?

да

Нет

В настоящее время мы не можем записаться на прием онлайн.То, где вы находитесь во время вашего визита, может повлиять на нашу способность провести с вами видео- или телефонное посещение. Пожалуйста, свяжитесь с офисом поставщика напрямую, чтобы записаться на прием.

Мы хотим, чтобы вы получали необходимое лечение в соответствующих условиях. Пожалуйста, позвоните в офис поставщика напрямую для получения дополнительной помощи.

Телефон доверия UNC Health COVID-19 также доступен семь дней в неделю с 7 часов утра.м. — 19:00 по телефону 888-850-2684. Если вам требуется неотложная медицинская помощь, позвоните по номеру 911.

В настоящее время мы не можем записаться на прием онлайн. Пожалуйста, свяжитесь с офисом поставщика напрямую, чтобы записаться на прием. Если вам требуется неотложная медицинская помощь, позвоните по номеру 911. Если у вас есть симптомы или вы контактировали с человеком с положительным результатом на COVID-19 и хотели бы поговорить с медсестрой, позвоните на горячую линию UNC Health COVID-19 по номеру 888. -850-2684.Телефон доверия работает семь дней в неделю с 7:00 до 19:00.

Если у вас появятся симптомы со стороны верхних дыхательных путей или симптомы гриппа до личного приема, позвоните непосредственно в офис поставщика медицинских услуг, чтобы обсудить ваш визит.

Онлайн-расписание предназначено для приема новых пациентов, а не для расписания вакцинации от COVID-19. Этот поставщик НЕ МОЖЕТ вводить вакцину COVID-19.Чтобы узнать больше о наличии вакцины и расписании приема, посетите https://vaccine.unchealthcare.org/get-vaccinated/.

врачей — SOMA — Медицинский инфузионный центр

Д-р Мандельблюм, муж и отец четверых детей, сейчас идет 27-й год медицинской практики, родился и вырос в Каракасе, Венесуэла. Где в 1988 году он получил степень доктора медицины Университета Андес. После нескольких лет сельской практики, где он обслуживал преимущественно малообеспеченное население и проводил исследования в области трансплантации роговицы и глаукомы, он решил продолжить обучение в аспирантуре в Соединенных Штатах.Выполнив требования Образовательной комиссии для иностранных выпускников медицинских вузов, доктор Мандельблюм закончил резидентуру по внутренней медицине в престижной медицинской школе Альберта Эйнштейна на Лонг-Айленде, штат Нью-Йорк. До прихода в SOMA в 2013 году он занимался частной медициной в Брадентоне, Флорида, где он также был медицинским директором реабилитационного центра для пациентов с деменцией и травмами головного мозга.

Кроме того, доктор Мандельблюм был членом правления и председателем нескольких комитетов больниц на восточном и западном побережьях Флориды.Он также был врачом спортивной молодежной программы, проводимой полицией Брадентона. В 2008 году доктор и г-жа Дэвид Мандельблюм были удостоены награды «Древо жизни» от Еврейского национального фонда в знак признания их выдающейся приверженности своей общине и стране Израиль.